Казалось, это было одно затянувшееся до бесконечности хриплое дыхание. После истошного крика «Дождичка! Дождичка!», которым она встретила меня в день приезда, я впервые слышал ее голос. Какое счастье, что Вивея не ночевала дома!
Я не помню, как выскочил во двор, и, не чувствуя под собой ног, бросился прочь от старухи, цепенея от страха и стыда. Должно быть, часа два я бесцельно бродил возле опушки леса, но все было тихо: старуха успокоилась, лесник не проснулся, и я тайком район, словно вор, вернулся в клеть.
Заснуть мне так и не удалось. На рассвете, как обычно, закукарекал, взлетев на прясло, огненный петух. Через распахнутое окно вылетел шпак Козырь и присоединился к петуху, чтобы почистить перья. Затем показалась Филипповна.
Я решился — была не была! — и с независимым видом, позевывая, вышел из клети. Старуха просеменила мимо с подойником и полотенцем, так и не взглянув в мою сторону, словно все, что произошло прошлой ночью, было плохим и страшным сном.
Среди дня, как обычно, на кордоне появилась почтальонша Зина. С видом заправского наездника она спрыгнула с велосипеда и вынула из черной сумки лесниковы газеты.
— Сегодня вашу заметку пропустили и карточку. Ясная карточка получилась, — объявила она скороговоркой.
Комментариев нет:
Отправить комментарий